Рис.

ДЖИНН С РАЗДЕЛЯЮЩИМИСЯ БОЕГОЛОВКАМИ

 

«Просторы очень действовали на нервную систему»

(Житинский А., « Эффект Брумма»)

 

«Необходимо внушить им страх.

Нападение не должно остаться безнаказанным»

(Ж. Рони – старший, «Удивительное

путешествие Гертона Айронкестля»)

 

«Бить буду аккуратно, но сильно!»

(Кинофильм «Бриллиантовая рука»)


«В этом отношении им явно не повезло.

Не повезло самым решительным образом»

(Филипп К. Дик, «Игроки с Титана»)

 

Однажды я вычитал в журнале, кажется, «Вокруг света», занятую историю. В ней рассказывалось о змееловах, которые, поработав пару месяцев в пустынях Средней Азии, возвращались домой с двумя мешками отловленных гадов. И вот, пока змееловы с трудом и в суете добывали билеты на поезд – а время летнее, сами понимаете: сезон отпусков! – у ребят ночью кто-то нагло спёр один мешок с отловленными змеями. Воры, естественно, наличествовали и тогда, правда, не в таком количестве, как в нынешние лихие и жуликоватые времена «ломки стереотипов». Но – были, были в годы развитого социализма и вот такие оторванцы, из песни слова не выкинешь, и доставляли они иной раз очень даже жгучие неприятности честным людям. Конечно, змееловы шибко огорчились, еще – бы, пропала почти половина результатов работ, но затем, представив потрясение воришки, когда он, сунув руку в  мешок, обнаружит в нём вместо вожделенного дармового добра клубок рассерженных и озлобленных пресмыкающихся – да, тут змееловы хохотали до слез. А если ещё воришка у себя во дворе или в комнате развязал мешок?!.. Ну, тут фантазии змееловов не было предела. Их утешала сама мысль, что за подлый поступок вор мог здорово поплатиться. И это совершенно верно, и вовсе не надо жалеть вора, даже если он и пострадает от укусов! А поделом! Воришка сам, своей безмозглой башкой, своими беспокойными липкими руками создал для себя опаснейшую ситуацию, так что винить абсолютно некого, разве что только самого себя.

Нечто похожее довелось услышать в реальности и мне, случилась однажды такая история, о которой я и хочу вам сейчас рассказать.

Давайте договоримся сразу: никаких имён. И никаких топонимических названий, даже азимутальное направление указывать не буду. Укажу только время года. То есть ничего как бы и не было, но в тоже время – было…

А было так… На мир накатывалась глубокая осень - не самое лучшее время в казахстанской степи. И еще была бескрайняя пустынная равнина с чахлыми порослями саксаула и тамариска. Стоял поздний, а потому  темный и стылый осенний вечер. Небо было покрыто рваными, с большими прорехами, тучами, звезды тускло помаргивали на небосводе, вокруг царила какая-то зыбкая полутьма, рассеиваемая призрачным и каким-то даже потусторонним светом время от времени выныривающего из прорех лунного диска, и в этой полутьме шуршал в кустах неприкаянный и, по-видимому, оттого злой осенний ветер. Словом, абсолютно безрадостная, унылая картина наличествовала вокруг. И не дай бог очутиться в это время года какому-нибудь гипотетическому припозднившемуся путнику вот на такой продуваемой всеми ветрами равнине. Можно очень запросто окоченеть, и не столько от холода, сколько от тоски и одиночества. Вид осенней бескрайней степи очень угнетающе действует на психику…

По этой безмолвной и безлюдной местности, раскачиваясь на бесчисленных выбоинах непонятно кем и когда проложенной дороги, подслеповато помаргивая фарами, двигалась грузовая автомашина. Если бы в этот момент всё же отыскался какой-либо ненормальный путник – а надо сказать, что нормальных здесь не бывает практически никогда, а если и да, то, по крайней мере, очень-очень редко, и этот ненормальный ходок стоял рядом, у дороги, то вероятно, и он не смог бы разглядеть в призрачном лунном свете нарисованные на дверце кабины автомашины крылья под двумя скрещенными молотками, долженствовавшими означать принадлежность оной машины к геологоразведочной организации. Именно так оно и было на самом деле: упорно движущийся в столь поздний час к своей неведомой далёкой цели автомобиль действительно ещё совсем недавно обслуживал буровую вышку, периодически подвозя к ней воду, столь необходимую для бурения скважины. Однако в настоящий момент в кузове автомобиля не было никакой цистерны, но, тем не менее, водитель автомобиля игнорировал шутливую шоферскую заповедь «больше газу – меньше ям!», аккуратно притормаживая перед выбоинами, и явно стараясь поменьше тревожить находящийся в кузове и невидимый постороннему наблюдателю груз…

Для того чтобы было понятно, что это за автомобиль крался поздним осенним вечером по заброшенной пустынной дороге, куда он направлялся, и какой груз находился у него в кузове, нам следует перенестись на несколько часов назад, в жилой вагончик бурового отряда, затерявшийся на  просторах этой безлюдной и позабытой окраины цивилизованного мира.

…Только что закончился сеанс связи с Большой землей и старший Мастер, чертыхаясь от возбуждения, вынул сигарету и закурил, пытаясь успокоится. Да где там! Он вскочил со стула и раздражённо заметался по тесному пространству вагона. Эмоции явно распирали его, подходя к критическому пределу.

– Вот же, а?! Как это всё называть?! Вот их бы, придурков, сюда, в эту степь, чтобы посидели тут полтора месяца, а я бы на них поглядел! – он сплюнул попавшую в рот крошку табака, выхватил сигарету изо рта, повертел её в руках, недоуменно разглядывая, и с остервенением принялся тушить эту ни в чем неповинную сигарету в пепельнице с фасонно-изогнутыми боковыми прорезями, сработанной буровыми умельцами из консервной банки. – Нет, ну чем они там думают, а? Ведь знали же, что заканчиваем работы на буровой, заранее всё было известно, и вот на тебе – вахтовой машины прислать не можем! А на кой хрен тогда трёхразовая ежедневная связь по рации?! Для общего развития? И теперь какого чёрта мы здесь будем сидеть, словно наседки на яйцах?

Много было у старшего Мастера вопросов, да только ответов на них не было. Мастер вновь вытащил из помятой пачки сигарету и торопливо, обжигая пальцы, прикурил от спички.  Однако же человек не может быть всё время наподобие взведенной пружины и постепенно возбуждение, владевшее им, пошло на спад…

За последовавшим вскоре скудным и малоаппетитным завтраком – поварихи в описываемый период в отряде не было и готовить приходилось самим, в порядке очередности, что тоже привносило свой определенный негативный окрас в складывающуюся ситуацию, старшой поведал, что вахтовки, которая должна была прибыть сегодня к обеду, не будет.

-– Как не будет? Что за хренотень? А сколько мы будем загорать здесь? Дурдом какой-то! Кто платить будет? – возмущенно загалдели буровики. – Ни фига себе, комики они там, на Базе, ишь, как лихо разруливают! Вахтовки не будет! А когда будет? Через два дня? А на хрена нам такие курорты? Чего мы тут сидеть будем?! Даешь отгулы!

В общем, буровой народ был категорически против решения Большой земли и настроен весьма решительно. Планы и варианты сыпались, словно горох из распоротого мешка.

 – А выкидываем на хрен бочку из кузова и айда домой на грузовике! – тут же на стихийном митинге буровики приняли решение, казавшееся им наиболее приемлемым в данной ситуации. Собственно говоря, вариант был безальтернативен. так как другого транспорта на буровой не существовало. Все посмотрели на Водителя грузовика-водовозки, приданного буровой бригаде. Тот незамедлительно отреагировал:

 – Ага, а вот когда гаишники у меня права на трассе отберут, тогда что будем делать? Машина–то не оборудована для перевозки людей. Переть на рожон я не хочу, мало ли что в дороге может случиться. Пусть База даст разрешение на выезд, тогда и будем мерекать. В случае если гаишники отберут права – механик Базы сможет вступиться и уладить вопрос с ними полюбовно… – и миролюбиво закончил. – А так я вовсе не против, отчего же… Самому домой уже хочется.

В общем, приговор народа был таков: запросить во время предобеденного сеанса связи у Базы разрешение на убытие домой в грузовике. И надо сказать, База с пониманием отнеслась к поступившему из низов предложению, ведь на Базе тоже люди работали, сами бывшие полевики, и потому там пошли навстречу, дав буровикам «добро» на передвижение в кузове грузовика, и, тем самым, выдав Водителю индульгенцию на искупление грехов, если в таковых он будет уличен ретивыми стражами дорог.

В результате стихийной дискуссии было принято такое решение: выехать с буровой на грузовике вечером, дабы к полуночи добраться до асфальтированного шоссе и пройти оставшийся предстоящий маршрут ночью. В ночное время вероятность встречи с гаишниками на шоссе становилась весьма маловероятной: по маршруту следования располагались всего два-три стационарных поста ГАИ. Ну, а сколько может  быть нестационарных – тут не мог сказать никто, эта величина вообще не поддавалась учету и какому-либо внятному прогнозированию, и потому оставалось только уповать на русское «авось». На том и порешили. Объединенными усилиями буровики быстро выбросили из кузова цистерну для воды, в темпе сгоняли к находившемуся в 5 километрах от места стоянки отряда самоизливу, вокруг которого бурно росли камыши, и там погрузили в кузов несколько снопов, которые местные жители из ближайшего аула то ли забыли, то ли не смогли вывезти в своё время.

Дотошный читатель может заметить, что вроде бы как несоответствие у рассказчика: то он толкует о безлюдной степи, то у него аулы ближайшие. Несообразность эта кажущаяся, ибо на казахстанских бескрайних просторах несколько по иному воспринимаются и расстояния. Помнится, как-то ездили за бутылкой (прописью – одной бутылкой) водки в «ближайший» аул, который находился в 120 км от буровой, то есть по нашим, полевым понятиям - совсем недалеко, в цивилизованном же мире это расстояние от Чимкента до Ташкента. Ну, это к слову, данное отступление о расстояниях, в порядке информации к размышлению…

Таким образом, вопрос с Водовозкаобеспечением подобия комфорта в кузове автомобиля был решен вот таким незатейливым и малозатратным способом. Оставшееся до вечера время буровики коротали за текущими работами: подтягивали гайки на буровой, укладывали оборудование, словом, готовились к отъезду. Водитель - главное действующее лицо в предстоящей кампании, проверив и подготовив свой автомобиль к длительному автопробегу, теперь дрых на спальной полке вагона, безмятежно всхрапывая, запасая силы впрок, словно сурок – жировую прослойку.

Наступил вечер и солнце, налившись медью, закатилось за горизонт. Стемнело и ощутимо похолодало. Начали готовиться к отъезду. Мастер уселся в кабину, Водитель, повернув ключ зажигания, завёл мотор. Бригада побросала в кузов свой немудреный скарб, завалилась на камыш, укрывшись сверху попоной и брезентом. Остающийся на буровой дежурный, тоскливо кривясь, помахал рукой вслед уезжавшим. Бедолаге предстояло томиться в полнейшем одиночестве целых десять дней, чередуя бессмысленное  разглядывание осеннего горизонта с малоинформативным  перечитыванием старых газет и книг…

Завывая мотором, ГАЗ-53 полз по ночной равнине, словно гигантское заблудившееся и потому недовольное гудящее насекомое. Ему бы еще впереди перед бампером навозный шар диаметром метра два и был бы вылитый жук – скарабей, которых по весне здесь носится превеликое множество. Но сейчас была не весна, а осень, время, столь любимое, непонятно за что, поэтами. В кузове автомобиля, ползущего жуком по скучной равнине, возлежали, укрывшись кошмой и брезентом рабочие буровой бригады. С комфортом у едущих, при всей их бытовой непритязательности, было всё же весьма напряженно, потому что тряска давала о себе знать, несмотря на толстый слой шуршащего камыша. Холодный ветер, пробираясь сквозь прорехи брезента и кошмы, внятно и ощутимо сигнализировал, что вокруг – поздняя осень, и потому буровикам приходилось укрываться с головой импровизированными пологами. Из ветхой, много повидавшей на своём веку кошмы клубами летела пыль, брезент ощутимо вонял соляркой. К этому добавлялось и то, что во время поездки нельзя было курить.

Крайне усугубляло дискомфорт и то обстоятельство, что встречавшиеся в редких и небольших аулах дукены (аульные магазинчики) по причине позднего времени  были закрыты, потому вам должно быть понятным настроение убывающих на отгулы. Вот именно, скверное у них было настроение, гораздо ниже среднего. Архискверное, скажем так. Подпрыгивая от тряски в кузове, стукаясь лбами, локтями, и натягивая на себя норовивший перемахнуть через борт кузова брезент, буровики вполголоса, но достаточно проникновенно поминали крепким и образным соленым словцом не только жизнь и свою судьбу в целом, но также экспедиционное начальство, вахтовку, тряскую дорогу, погоду, гаишников. Словом, крепко осерчав от такой вопиющей несправедливости, ребята старались затронуть многое, и не оставить без внимания ничего и никого, чтобы, как говориться, без обид. А поскольку дорога была достаточной длинной, и времени, для того чтобы выговориться, было в избытке, то и досталось всем по полной мере. некто не был обойден вниманием. никто не забыт…

А между тем свежий ветер, разогнав рваные клочковатые тучи, как-то незаметно поутих, на небосвод свободно и без помех выкатила свой азиатский желтый лик полная луна. Автомобиль с глухо и невнятно ругающимися буровиками, последний раз подпрыгнув на выбоине, перемахнул через кювет и вскарабкался на шоссе, припарковавшись к обочине. Дальше начиналась «Советская власть» - так у нас говорили, когда выбирались на дорогу с асфальтовым, или хотя бы с подобием такового, покрытием. Соответственно, с окончанием асфальтового полотна заканчивалась и Советская власть, и начиналось бездорожье в прямом смысле этого слова. Буровики, геологи – это первопроходцы, обречены на бездорожье…

Мастер, приоткрыв дверь кабины, встал на подножку автомобиля и заглянул в кузов.

– Подъем, орлы! Перекур! Отлить и залить, размять члены!.. Далее - асфальт, будем кокс подбрасывать, остановимся нескоро, надо успеть до утра проскочить по трассе…

Орлы зашевелились, кряхтя, полезли из кузова, друг за дружкой перемахивая через борт. Справив малую нужду, курили у автомобиля, пили воду из канистры, размахивали руками и ногами, разминая затекшие члены и готовясь к предстоящему длительному марш-броску… Настроение у ребят заметно поднялось, асфальт – это приобщение к цивилизации, это скорость, это реальная близость конца пути. Да и тряски поменьше…

Закончив перекур, буровики шустро полезли в уже привычный и несколько даже обжитой кузов, машина вновь заурчала и двинулась вперед, отталкиваясь колесами от бесконечного полотна ночной дороги. В который раз посетовав, что всё же очень скучно – ну, хучь бы парочку пузырей портвешка, тут, как говориться, не до хорошего! - буровики постепенно угомонились. Монотонность дороги убаюкивала и клонила ко сну, и ребята, согревшись под кошмой и брезентом, задремали, плотно прижимаясь друг к другу. Одинокий автомобиль мчался по ночной дороге, а в небе настырно бежала за ним, словно пытаясь догнать, луна.  Водитель и Мастер в кабине чувствовали себя достаточно уютно, дымили сигаретами, травили байки, чтобы отогнать бродящий в полутемном пространстве кабины сон. Ровно гудел и уверенно тянул мотор, бензина было в достатке, дорога, подсвеченная фарами, стремительно летела навстречу, всё было как всегда, ситуация не предвещала ничего такого необычного…

Но вдруг впереди замаячил непонятный отблеск. Расслабленное состояние у сидящих в кабине мгновенно улетучилось. Водитель слегка сбросил газ, приближаясь к источнику отражения автомобильных фар. Машина сбавила скорость. Вскоре фары высветили отражение катафотов заднего борта стоящего автомобиля и фигуры двух человек, топтавшихся на обочине, отчаянно жестикулируя руками.

Водитель, притормаживая, сдал вправо и подъехал к «брату по классу», то есть такому же автомобилю марки ГАЗ, стоявшему на обочине. Голосовавшие  люди направились к машине, за ними, вынырнув из темноты,  поспешал еще один. Троица подошла к героям нашего повествования, один из подошедших вскочил на подножку со стороны водителя, два других – на подножку со стороны пассажира. Водитель и Мастер опустили стекла дверей, готовые выслушать объяснения со стороны голосовавших.

- Слушай, брат, у тебя бобина есть? – пытливо заглядывая в окошко кабины, спросил Водителя один из подошедших, крупного телосложения широколицый молодой мужчина, из местных, назовем его Верзила. Бобина, - я поясню, для тех, кто не в теме, это катушка зажигания, очень важная часть в двигателе автомобиля, и если она «крякнула», то никуда уже не уедешь, встаешь на прикол у обочины, словно крейсер «Аврора» у пирса. И мотор не будет работать без бобины даже на холостых оборотах, а это значит, и тепла в кабине не будет. То есть без бобины плохи дела - напрочь.

Понимая серьёзность поломки, Водитель извиняющее улыбнулся и, отрицательно мотнув головой, с участливыми нотками в голосе ответил:

– Нету, брат… Нету бобины, такое дело. Знаешь что? Могу кого-нибудь из вас подбросить по трассе до поселка, а там знакомые помогут как-нибудь решить вопрос.

– Да, подбросить до посёлка… Это хорошо, до посёлка… - задумчиво повторил Верзила, внимательно ощупывая быстрым взглядом при тусклом свете внутрисалонного светильника Водителя и прислушивающегося к разговору Мастера, которому шумно сопели в ухо два других ночных автостоповца. Держась одной рукой за проём дверки, Верзила кинул оценивающий взгляд в кузов, на кошму и брезент, укрывавшие груз.  Буровики на всякий случай вели себя тихо, словно мыши под веником, они ведь не знали пока, кто и зачем остановил автомобиль, возможно, и в самом деле гаишники. А если просто гражданские помощи какой-нибудь просят, то и с ними вполне мог быть и милиционер, как частное лицо. Но милиционеры – это такие люди, они всегда на службе, и если узрят нарушение, в результате которого можно срубить по-легкому немного деньжат, то не преминут этим подвернувшимся обстоятельством воспользоваться. Такая у них, у милиционеров, ментальность, как-нибудь на эту тему расскажу занятную и поучительную историю. Вот потому тертый буровой народ на всякий случай полёживал тихонько и сопел впол-ноздри в кузове, не подавая  ощутимых признаков жизни. До поры, до времени, само собой, пока не прояснится ситуация.

И ситуация в самом деле изменилась и очень даже круто, приняв-таки взрывной характер. Внезапно Верзила нырнул рукой в карман полушубка, молниеносно, профессиональным  движением извлек оттуда финский нож и, приставив его к горлу Водителя, угрожающе произнес:

– Знаешь что, брат? Снимай-ка по-быстрому свою бобину. И не дергайся лишний раз, тогда живой останешься, и ничего с тобой не случится!..

Мужики в кабине автомобиля опешили от такой дерзкой выходки, такого никогда не бывало по трассе, чтобы вот так, внагляк, творили разбой на дороге. Ничего себе, нашелся «брат», родственничек на Большой дороге! По-видимому, ночные автостоповцы промышляли скотокрадством, барымтой по-местному. И, скорее всего, в кузове у них был краденый скот, а возможно, уже разделанное мясо, потому и необходимо было этим лиходеям уносить ноги по-шустрому, а тут – бобина вышла из строя.  Это бывает частенько: если позарез надо, то что-то непременно не сладится, закон бутерброда называется. Вот и решились автостоповцы на самые крайние радикальные меры. Видно, сильно их припекало. И тут расклад вроде как бы играл в пользу ночных грабителей.

Водитель был нейтрализован ножом у горла, а Мастера один из ночных озорников, ухватив за горло локтевым сгибом, пытался вытащить из кабины, не давая тому нагнуться и взять с полу монтировку. Второй разбойник был рядом, готовый блокировать попытки Мастера, довольно крепкого мужика, отбиться ногами. Ситуация, созданная по замыслу разбойников, складывалась явно не в пользу буровиков. Ибо трое против двоих, плюс фактор внезапности, да еще нож у горла Водителя в виде аргумента давали им реальные шансы прогнуть ситуацию под себя. Как я уже говорил, Водитель и Мастер опешили: не каждый ведь день попадаешь в такую передрягу. Но это длилось доли секунды, потому как у них-то, у Мастера и Водителя, в отличие от нападавших, были за спиной скрытые резервы в виде сопящей тихонько в кузове буровой бригады. А ей, бригаде, надо было дать понять, что остановка никак не связана с гаишниками. К тому же и праведный гнев душил Водителя и Мастера, прямо-таки рвался наружу, словно пар из перегретого котла, потому оба, и Мастер и Водитель, выдали такое знание и виртуозное владение ненормативной лексикой, что сразу становилось ясно: никаких представителей закона здесь нет и в помине! Наоборот же, сразу стало предельно понятно, что на дороге происходит нечто вовсе неординарное, сравнимое разве что с нападением инопланетных пришельцев. Собственно, нападавшие и являлись пришельцами, но не космическими, а пришельцами из мира подлости и корысти, которых Мастер и Водитель крыли без всякого стеснения.  Однако на злоумышленников ругань не произвела должного впечатления. Решив, что взятые в плен путники ругаются от испуга, разбойники, заранее увереннее в своей полной победе, усилили злой натиск в самой грубой и циничной форме, требуя полного подчинения Водителя с  Мастером и выполнения выдвинутых к ним условий. Говорят, что многие знания прибавляют и многие печали. Следует сказать, что верно и то, что незнание тоже прибавляет многие печали. Если не большие. Да что там печали! Больших огорчений добавляет незнание, огорчений, да ещё каких!.. Опыт, как известно, сын ошибок трудных…

Затаившиеся в кузове автомашины буровики мгновенно переварили полученную информацию, выданную Водителем и Мастером в виде энергичных и очень ёмких образных выражений весьма неизящной русской словесности в обмен на наглые требования разбойников. Столь же мгновенно осознав, что происходящее представляет собой реальную угрозу всему буровому сообществу и необходимо срочное вмешательство, буровики, рывком отбросив в стороны брезент и кошму, с яростным боевым кличем взвились в кузове со скоростью джинна арабских сказок, покидающего своё тысячелетнее бутылочное заточение. И ситуация враз переменилась!! Ночные разбойники впали в самый что ни на есть ступор: только что сила была на их стороне и «короли ночи» диктовали свои условия! И вдруг - на тебе, в кузове автомобиля распахнулись в стороны, словно крылья громадной ночной птицы, кошма и брезент, вспучилась вверх и прянула на землю яростно орущая темная масса, уже по приземлении распавшаяся на отдельных особей-бойцов, и эти особи, словно демоны возмездия, трубя и топая наподобие мчащихся в атаку разъяренных африканских слонов армии Ганнибала, устремились к ночным автостоповцам, беря их в кольцо. Зрелище явно не для слабонервных! Воистину, военное счастье переменчиво! До незадачливых «королей ночи» моментально дошло, что судьба сыграла с ними очень нехорошую, злую шутку. Верзила с ножом тотчас смекнул, что именно он, он, а никто другой будет главным ответчиком по делу при внезапно изменившихся самым невероятным образом обстоятельствах и потому, что бы не идти за паровоза, круто развернулся и дал стрекача. И куда только подевалось его приблатнённая прыть и умение владеть ножом! Да и нож в данный момент превратился из убедительного средства воздействия в очень отягчающую улику. Верзила это чуял всем своим гнилым нутром, и, спасая свою жизнь, ломился напропалую, словно лось во время весеннего гона, через зловеще сжимающееся кольцо буровиков, пытаясь затеряться в ночной степи… Но в буровой бригаде были не менее смекалистые парни, и потому убегавший уже после нескольких отчаянных прыжков и обманных финтов был свален наземь ловкой подсечкой, и теперь двое обозленных буровиков пинками в четыре ноги гнали его обратно к машине на карачках. А там, у машины, буровая бригада старательно месила двоих пойманных незадачливых разбойников, воздавая «королям ночи» королевские почести. На свой лад, конечно… Сюда же, в этот жестокий хоровод, вбросили и крутого спеца по холодному оружию. Замес был злой и решительный, здесь уже не до сантиментов… Так что окучивали автостоповцев по-мужски, всерьёз, типа - кто к нам с мечом, ну, и так далее, по тексту, как говорится… Особенно возмутило буровиков наглое размахивание ножом и потому прессовали Верзилу более усердно. Буровики, стервенея, входили в раж, вымещая накопившийся негатив от долгого лежания в тряском кузове, а также из-за решения экспедиционного начальства, выплескивая свою злость по причине отсутствия вахтовой машины, и за дискомфорт поездки, и за непредвиденную задержку, не говоря уже о подлом поведении скотокрадов. Всё это, вместе взятое, диктовало острую необходимость преподать ощутимый и запоминающийся надолго урок разбойникам, дабы впредь они крепко-накрепко себе запомнили, да и другим рассказали при случае, что подобными ночными шалостями заниматься крайне нехорошо. И даже весьма опасно. Словом, основания для ведения такой, ну, может быть, несколько своеобразной и жестковатой воспитательной работы у ребят, конечно же, были очень веские, и гнев их был праведным. А гневу, даже праведному, ему ведь что надо? Ему ведь тоже выход нужен, ибо правильно говорится: нереализованные желания разрушают психику.

Мастер уже заметался среди своих орлов, кружившихся в безжалостном  хороводе, стремясь остановить разошедшихся парней, а то ведь тут и до беды недалеко, запросто зашибут насмерть по запарке, очень даже вероятный вариант.

С трудом, но ему удалось утихомирить разошедшийся в праведном гневе буровой контингент. По окончании экзекуции буровики подтащили усмиренных, а потому потерявших былую лихость ночных автостоповцев к их машине, прислонили рядком к заднему колесу. Кто-то подобрал валявшийся нож нападавших, воткнул его в щель борта кузова над покорно сидящими и переломил лезвие, бросив обломки на колени размазывающим сопли и кровь лиходеям, символизировав, таким образом, обряд гражданской казни. Правда, когда-то в давние времена над головами осужденных на гражданскую казнь ломали шпагу. Но в данной ситуации ломание лезвия ножа было уместнее, так что все было по закону, а не просто какая-то банальная драка без правил. Буровики постояли маленько, возвышаясь над сидящими и хлюпающими разбитыми носами опрессованными разбойниками, словно черные ангелы неотвратимого возмездия. Картина была мрачноватой для автостоповцев и отдавала сюрреализмом, если им было знакомо такое слово: ночь, пустынная дорога, желтый диск равнодушной к земным страстям луны, десяток обозленных рисковых мужиков. Думаю, это были не самые лучшие мгновения в жизни нападавших. Им явно и трагически не повезло в их ночном и непростом деле. Вряд ли о произошедшем они будут  вспоминать с умилением и рассказывать детям по прошествии даже многих лет, не те это события, явно не те. Но что делать? Бывает… Сами же своим подлым поведением создали ситуацию. Коль взялся за такое рисковое занятие, как ночной разбой, то надо также иметь в виду, что всегда есть, пусть и небольшая, совсем ничтожная, но все же реальная возможность нарваться на адекватный ответ со стороны намеченной жертвы. То есть на свою казенную часть найти приключений, грубо говоря. О чем и пытались втолковать незадачливым ночным королям постепенно остывающие от сшибки буровики.

Завершив эту краткую импровизированную лекцию о правилах поведения на ночных дорогах, буровики, придя окончательно в себя после отчаянной махаловки, без всякого перекура погрузились в кузов, вновь укрылись брезентом и кошмой, и растаяли в ночи, поспешив подальше убраться от места непредвиденной и незапланированной остановки, ибо как ни крути, а случившееся всё же чуток попахивало криминалом, а ни у кого из участников происшествия не было большой охоты сталкиваться с представителями закона, так как совершенно неизвестно, как оно может повернуться дело.

Но в тот раз фортуна была явно на стороне буровой бригады, и автомобиль с залегшими в кузове мужиками благополучно миновав все посты ГАИ, ранним утром въехал на территорию  Базы экспедиции…

О произошедшем участники экзекуции договорились на всякий случай помалкивать, мало ли чего… Так и помалкивали. Хотя никаких криминальных последствий то происшествие не имело. После случившегося еще около года работали в тех самых краях – и никаких отзвуков. Значит, обошлось всё благополучно и добрый молодецкий урок барымтачи-скотокрады усвоили накрепко. Хорошая оказалась школа и умелые, толковые преподаватели, коли вот так доходчиво объяснили тем, кто не понимал…

И только уже потом, спустя более года, как-то под это дело, данную историю мне рассказал один из участников тогдашней ночной экзекуции. А я уже только сейчас решил рассказать эту историю вам. Весьма поучительно, не правда ли? В который раз удивляешься народной мудрости! Ведь правильно гласит пословица: не буди лихо, пока оно тихо. И ведь точно! Совершенно точно в соответствии с пословицей! Так что не надо лишний раз тревожить джинна, дремлющего в бутылке: а ну, если он и впрямь окажется не только нервным и злым, а ещё и с «разделяющимися боеголовками»? Да сверх того каждая боеголовка сама по себе - демон возмездия со своей собственной программой действий и  своим же пониманием меры и способа воздаяния? Тут мало не покажется…

Вот такого плана аномальщина встречалась иногда на наших ночных дорогах…


НАЗАД



Hosted by uCoz