ОБОРОТЕНЬ. УПУЩЕННЫЙ ШАНС.

 

«Не знаю, наверное, вначале мой рассказ звучал как анекдот.

Скорее всего, так оно и было, но я говорил и говорил,

ни на что не обращая внимания…

……………………………………………………….

Всякая новая гипотеза обладает тем недостатком,

что вызывает всегда массу споров. А мне вовсе

не хотелось спорить. Мне хотелось только убедить вас,

что вы поставлены перед неким выбором и выбор этот

должны сделать в одиночку, сами…»

 

(Стругацкие А. и Б. «За миллиард лет до конца света»)

 

Жизнь прекрасна, но удивительна. Прекрасна тем, то она есть в наличии, а удивительна – потому что непредсказуема. Только не надо об Нострадамусе, не надо. Читал я его катрены. «Темна вода в облацех…» Жизнь непредсказуема, и как события повернутся завтра - не дано знать сегодня. Ну, разве что предполагать в общих чертах, в виде некого наброска…

Вот, например, к истории вопроса об оборотнях. Кто бы мог подумать тогда?!.
Работал у нас в КБ ведущим конструктором Александр Савченко. Отличный мужик, специалист грамотный и, что немаловажно, обладал хорошим чувством юмора. Ну, посудите сами, как-то с ним случай был такой. Саня проживал на втором этаже в трехэтажном доме и как-то по какой-то - теперь уже и не вспомнить!   причине затопил нижепроживающих соседей. Не так чтобы уж очень затопил, но и не очень, чтобы так. Нормально, в общем… Ну, само собой, крики, шум, гам и подходящий к такому случаю тарарам.  Неприятности, если коротко. Другой бы на месте Сани расстроился, разнервничался бы и с лица спал. А Саня - ничего, спокоен, как олимпийский бог и с лица не спал, возможно потому, что и так худощавый был. Сидит себе в курилке, пускает безмятежно дымовые кольца в небо и говорит:

 - А я их вывел на чистую воду…

Вот такой он был наш Саня, неунывающий конструктор-философ.

Как-то я встретился с ним на работе – мы ведь часто мотались по производственным делам, так что были периоды, когда подолгу не видели друг друга. Так вот, случилось, встретились мы как-то с ним. И вот смотрю я на Саньку, и вид мне его показался несколько странным. Что-то было такое в нём не так, во внешнем виде. А что – не могу понять. И вдруг - дошло: шапка. Санькина шапка портила весь вид, потому как была эта шапка совсем непрезентабельная, какая-то не авторитетная, что ли. Конечно. щёголями нас назвать было трудно, мы же не товароведами или там артистами эстрадного жанра работали, а – конструкторами, и шапки у нас были хотя и не фасонные, но добротные, потому как всякие климатические пояса приходилось пересекать, страна у нас в те поры была – о-го-го! Советский Союз! Слышали, наверное? Опять же: по одежке встречают. На мне, например, в последнее время красовалась шапка из барашка облагороженного. По-нынешнему, из мутона. А у Сани, насколько мне помнилось – из меха ондатры. И весьма симпатичная была на вид шапка... Вот именно говорю, что «была», ибо в настоящий момент на Санькином набалдашнике громоздилось некое подобие головного убора. К тому же это творение неизвестного кутюрье, было сильно растоптано, если можно так выразиться и при движениях головы имело некоторую степень свободы. В общем, несколько странноватая была шапка.

После взаимных выражений бурной радости по поводу встречи, я, естественно, не мог удержаться от закономерного вопроса, на который Саня, озираясь по сторонам и понизив голос, сообщил мне:

 - В странную и загадочную историю я попал, Володя. Ты думаешь, я на свалке сей треух подобрал? Ошибаешься, дорогой товарищ! Это и есть моя шапка ондатровая. Только теперь она именно вот так выглядит. По большому счету, это вовсе не шапка, а - оборотень!

 - Да ну? А что, бывают такие? – удивился я. – О шапках-невидимках слышал, а вот о шапках – оборотнях не приходилось. Это же живые существа оборачиваются, колдуны всякие, ведьмы, волколаки… Которые в сказках… А чтобы неодушевленные предметы? Странно…

 - Ага, как же! В сказках! Вот она сказка, ставшая былью!.. – Саня ткнул пальцем вверх, указывая на свою шапку. - Ну, бывают же кадавры, читал, небось? Это когда, например, стулья сами скачут в комнате и норовят тебя огреть по спине. То есть неживое ведёт себя как живое… –  пояснил мне Саня.

 -Вон оно как! Тогда конечно… - протянул я, уяснив для себя ситуацию. – Слушай, Саня, а с чего ты взял, что шапка ведет себя как кадавр? Она что –  самопроизвольно ушами шевелит? Или, как тот танковый шлем, сама разговаривает, навязывая тебе свою точку зрения? –  спросил я, намекая на известный анекдот о чукче-танкисте.

 - С кадавром, я возможно, и погорячился, но ты вот сам взгляни на этого оборотня и скажи мне, из какого меха она сработана. - Саня сорвал с головы треух и протянул мне. Я не без опаски взял изделие в руки. Было достаточно хорошо видно, что ондатровым мехом здесь и не пахло. Конечно, неизвестного зверя, из меха которого была когда-то, в незапамятные времена, пошита шапка, можно было с большой долей вероятности отнести к семейству грызунов, то есть он являлся  кроликом или даже экзотическим в наших краях мексиканским тушканом. Но уж никак нельзя было его назвать мускусной крысой, коей и является ондатра. Причем с такой же уверенностью можно было утверждать, что еще при жизни этот невзрачный грызун страдал, скорее всего, лишаями. Потому как мех его был беден и скуден. А возможно, носитель своеобразной шкурки и умер своей смертью вследствие этой болезненной напасти. Если это было на самом деле так, значит, родился он под счастливой звездой, потому как с таким мехом вряд ли бы ему выпала судьба успешно перезимовать... Конечно, ветеринар на моём месте нарыл бы информации побольше, но мне было вполне достаточно и моих скудных биологических познаний, чтобы понять: шапка явно не из меха ондатры, что я и сказал  своему собеседнику.

Однако Саня продолжал настаивать на своём. Зная его как достаточно принципиального и серьезного товарища, я внимательно слушал его рассказ…

 - Так тут как ни крути – ничем другим случившееся со мной, вернее, с моей шапкой, не объяснить. –  ответил Саня, вновь водружая злополучную шапку на голову и доставая пачку сигарет. – Тут такая, брат, история –  сплошной готический роман!

Стоя на тротуаре, проходившем вдоль здания нашей конторы, мы закурили.

 - Я в Челябинск ездил, а оттуда должен был в Москву вылететь …- начал свой рассказ Саня. – Ты же бывал в Челябинске, сам знаешь, как оно там …

Я утвердительно кивнул. Конечно, бывал, и конечно, знал, как оно там.  Челябинск – это единственный город, фотографии которого у меня не было под стеклом на моём рабочем столе. Там находилось большое количество фото всяких городов, в которых я бывал. А вот Челябинска – нет, хотя я и ездил туда несколько раз. Никак у меня не получалось сфотографировать славный город Челябинск! Ну, такой он город, свободного времени никогда не бывает, ребята там очень хорошие и гостеприимные, плотно опекали по приезду. И по отъезду – тоже.  Был такой завод – «Челябинскживмаш». Да, всё было когда-то… Но вернемся к нашему случаю.

Так вот и у Сани всё поначалу развивалось как обычно. Дел в Челябинске было очень много, но и они вскоре были завершены и Саня намеревался вечерней лошадью, то есть самолётом, убыть в Москву. Рейс, конечно, не совсем удобный, однако выбора не было: Аэрофлот при всей своей надежности разнообразием нас тогда не баловал. Это сейчас вон какой богатый выбор! Можно выбрать авиакомпанию, где якобы билеты дешевле или типа с комфортом, но подороже, компанию, где конфету на взлёте дают или зубочистки при удачной посадке. Можно выбрать компанию, которая при ремонте самолётов пользуется контрафактными запчастями, любой авиапассажир так же имеет полное право выбрать авиарейс покороче, пролегающий над ракетным стрельбищем и всё такое. Просто надо отслеживать и постоянно быть в курсе, в каких авиакомпаниях у самолётов носы отваливаются, а в каких - колёсные тележки свой ресурс выработали и –  выбирать. Даже сама возможность простого перебора вариантов, без последующего практического использования,  уже даёт некоторое ощущение свободы. Что и говорить, тогда такого не было. Тогда как было? Вот есть тебе рейс единственной авиакомпании, разлюбезного Аэрофлота и лети ты, товарищи, белым лебедем, носом не крути и не морщись. Тоталитаризм наличествовал, как теперь принято выражаться. Хотя на это, если честно, никто и внимания тогда особого не обращал: мы были заняты интересным делом и к мелочам не присматривались. Лететь и только вперед! – такой был девиз.

В общем, приехал Саня в аэропорт, зарегистрировался на рейс. А рейс взяли, как это бывает, да и отложили. Вот эти самые задержки сильно портили и осложняли наше командированное бытие, больше даже, чем тот самый тоталитаризм. Но это уже как стихийное бедствие – ничего не поделаешь. Остается только ждать, уповая на чудо. Вот Саня слонялся по залу ожидания и уповал… А рейс откладывали. А он снова уповал. Время перевалило за полночь и желание поспать пересиливало все остальные. Уповать уже не хотелось, а хотелось послать всех куда подальше, есть такие места, туда, куда даже и самолёты нашего Аэрофлота не летали. Было непреодолимое желание прилечь, отдохнуть. Да где там: рейс снова отложили до трех часов ночи! Совсем стало Сане невмоготу: сон с ног валит, а заснуть нельзя, иначе можно прозевать посадку. Вполне реальная вещь, такие случаи бывали. Потому Саня и слонялся по зданию аэропорта, глазел на буфетное изобилие, пил жидкий, с привкусом веника, аэрофлотовский чай. Потом прочёл газету от корки до корки, исчерпав тем самым все известные ему способы развлечений. Но, как вы догадываетесь, когда нельзя, то именно в этот момент очень сильно хочется. Понятно, что человек не слон, который может и стоя спать. И даже не лошадь. Человеку надо прилечь, или, в крайнем случае, хотя бы сидя прикорнуть, откинув голову на спинку сиденья. Решил Саня всё-таки вполглаза подремать, не стоять же у стены всю ночь, словно  сельповский мерин у конторы… Диваны в аэропорту были неплохие, мягкие, обтянутые черным кожзаменителем. Хорошие диваны, спору нет. Но был у них один на первый взгляд, небольшой, но оказывается, существенный недостаток, особенно, если подремать захочется сидя: у диванов были невысокие спинки, едва до лопаток доставали. То есть откинуться и расслабиться, развалиться, как у горящего камина - никак не получалось. Возможно, это специальная такая задумка была, забота о пассажирах, чтобы не проспали свой рейс, кто знает? Так то оно так, но вот в некоторых случаях, подобных тому, о котором я рассказываю, отдых на подобных диванах отдаёт явным дискомфортом.  Хотя это что! Я вот отвлекусь немного и скажу, что одно время на Киевском железнодорожном вокзале в Москве были вообще сиденья… без спинок! Просто такой округлый под… э-э, «подстаканник» и всё. Сидишь на этом, с позволения сказать, сидении, как сорока на колу. Я так полагаю, дизайнер данного проекта был очень большой весельчак. А то даже где-то и садист. У них, у этих самых кутюрье-дизайнеров, бывают, между нами говоря, заскоки определенного  плана…

Но, как бы там ни было, выбирать не из чего: уселся Саня на такой диванчик - а диванчики попарно друг с другом были спинками составлены - и попытался маленько прикемарить. Но легко сказать – прикемарить! Голову не откинешь, а, изогнувшись, положить её на спинку, тоже мало хорошего: долго в такой эмбриональной позе не высидишь, тело затекает. Счастливы были те пассажиры, у которых рейс был далеко под утро: они, словно крепко погулявшие на ярмарке запорожцы, вольно разметались, лежа на диванах в полный рост, и «давили ухо» на всю катушку, подсунув под голову для пущего удобства и безопасности – на аллаха надейся, но верблюда привязывай! - свои саквояжи. Спали эти пассажиры довольно безмятежно. А вот Саня вертелся ужом, безуспешно ища наиболее оптимальную позу. А спиной к Сане, на другом диване, тоже судорожно ворочался такой же горемыка-пассажир, временами всхрапывая как лошадь в коротком беспокойном забытьи. Время ползло еле-еле… И в конце концов, устав от безуспешной борьбы со стильным мебельным дизайном, Саня всё-таки задремал,  несуразно  скукожившись, словно цыпленок-табака, потому как усталость взяла своё… Мужик он в те времена был молодой, здоровый. Таким же был и его сон. Спал Саня крепко, без сновидений, и не мешали ему ни странная его поза, ни шарканье снующих туда-сюда пассажиров, ни носовые рулады соседа за спинкой дивана, ни громкие объявления по репродуктору о событиях и новостях местной аэрофлотовской жизни. Саня спал, одной рукой цепко и сторожко сжимая ручку своего портфеля, а вторую в качестве демпфера, для пущего комфорта, подложив под щеку. Сон был желанен и жизненно необходим молодому организму, а потому был весьма сладок и не прервался даже тогда, когда объявили посадку на рейс до Москвы, то есть тот самый, искомый  рейс. Такие мы были в те времена: работать – до упаду, а уж если прилёг поспать, то всерьез и надолго. Но! Но тем и отличается настоящий командированный «волк», каким Саня, безусловно, на тот момент являлся, от прочих граждан, путешествующих по надобности и без таковой, что как бы крепко он, командированный, не спал, некая частица мозга его, не спит, но - бодрствует, бдит. Посудите сами. Если бы все командированные спали как сурки, то каким бы образом тогда подвигались дела и свершения?! Вот то-то и оно! И потому, как бы крепко не отдыхал командированный товарищ – пусть хоть на постели в гостинице, на жестком эмпээсовском диване железнодорожного вокзала или в аэропорту, на топчане в будке путевого обходчика, или вообще на скамейке в скверике– всегда в урочный час в организме командированного срабатывала некая сигнальная система и товарищ просыпался. Бывало, правда, и с небольшим опозданием, но что просыпался – это всегда. А издержки… Ну, что ж издержки… Известно, они бывают, как и в любом деле… Вот так и в тот раз: в целом не подвела сигнальная система Саню. Он вдруг ошалело воспрял с дивана, с трудом вырываясь из объятий сна, глянул на часы. Ёшкин кот! Время уже почти четыре часа ночи. Рейс!! Кто? Где? В левой руке судорожно и намертво сжата – двоим не вырвать! – ручка портфеля, правой рукой Саня черпанул с сиденья шапку, по-видимому, свалившуюся во сне с головы и в несколько прыжков покрыл расстояние до регистрационной стойки.

Там Саня с изумлением узнал и растерянностью узнал, что посадка уже закончена и самолёт выруливает. Саня занервничал, просыпаясь теперь уже окончательно:

  – Как выруливает?! Кто сказал? Почему?! Я-то здесь!

Обычная реакция опоздавшего: пассажир начинает кричать, мол, я по казенной надобности и документы тычет аэрофлотовским дивам. Но девицы аэрофлотовские – народ закалённый, их на арапа не возьмешь, не таких видали, но, тем не менее, туда-сюда, звонки кому-то и куда-то и вот  выяснили-таки, что самолёт вроде бы как не улетел пока. Но вот-вот рванёт в небеса…

Одна из работниц аэрофлота, схватив Саню за рукав, в спешном порядке потащила незадачливого пассажира из здания наружу. Выскочили на улицу, Саня на бегу нахлобучил свою шапку и понеслись они с аэрофлотовской подругой на рысях, переменным аллюром, благо самолёт недалеко подслеповато щурился своими иллюминаторами, принюхиваясь к рулежной дорожке…

И вот тут и началось… Мчит Саня к самолёту, а сам чувствует: что-то не так. С головой что-то не так. То есть, если точнее, не с головой, а с шапкой. Она, шапка, как бы зажила самостоятельной жизнью и норовила вокруг головы развернуться под напором встречного ветра, словно турбина какая-то или ветряк... Но Саня быстро пресёк эти шапкины попытки своевольничать, рукой прижав её на бегу к темени. Так и домчали, трап ещё не успели откатить. Сопровождающая девица передала Саню стюардессе и Саня, поблагодарив обеих подруг, быстренько нырнул в теплое нутро самолёта. В салоне вторая бортпроводница оперативно усадила его на свободное место. Вроде бы всё развивалось нормально, в пределах допуска, хотя что-то не давало Сане покоя. Но тут начали проверять билеты, выявляя тех орлов, которые летели во Владивосток, Читу или Магадан. Такие случаи тоже бывали, но на этот раз всё обошлось, авиапассажиры все, как один, летели в столицу нашей родины – город Москву. Застегнули ремни, самолёт загудел, затрясся, как в припадке, заскрипел всеми своими сочленениями и пошёл на взлет. Голова рванулась было назад, но, наткнувшись на спинку кресла, остановилась. В иллюминаторах желтоглазо подмигивал ночной Челябинск, стремительно проваливаясь вниз. Откинул Саня спинку креслица - красота, наконец-то, теперь можно дрыхнуть без опаски до самой Москвы! И уже было совсем закемарил Санёк, но вдруг вспомнил, как неадекватно вела себя шапка во время недавнего марш-броска к самолёту. Решил выяснить, в чём причина. С трудом разлепив глаза, он достал с полки шапку и раскрыл в изумлении рот. Долго разглядывал, мял в руках вышеозначенный предмет и даже понюхал. Он не верил своим глазам! Его ондатровая шапка была отнюдь не ондатровой!.. Даже при тусклом ночном освещении салона самолёта было видно, что шапка была довольно почтенного возраста. Возможно, когда-то она знавала и лучшие дни, но сейчас было отчётливо видно, что шапку преследовали большие жизненные неудачи. Саня сидел в кресле, тупо смотрел на непонятно откуда взявшийся странный головной убор и предавался размышлениям. По происхождению Саня был из кубанских казаков, а потому имел самое непосредственное отношение к запорожским сичевикам и первым же его неосознанным порывом было желание вскочить на ноги и громко закричать, как когда-то Тарас Бульба: «Стой! Не хочу, чтобы досталась вражьим сынам…»: Но порыв угас также быстро, как и возник. Вольно было Тарасу Бульбе тормозить коня и разыскивать упавшую люльку с табаком. Самолёт – не конь, так запросто на скаку, то есть в полёте, не остановишь. Да и какой смысл тормозить и чего искать? Мелькнула в тот самый первый момент, когда был порыв, у Сани поспешная мыслишка-версия относительно волшебного превращения шапки. Согласно ей, позади Сани дремал какой-то доходяга-бомж, свесив свою голову на Санину сторону. Потому его шапка упала Сане на сиденье, а, соответственно, ондатровая Санькина шапка – на сиденье бомжа. Так сказать, рокировка произошла, как выражаются шахматисты. А Саня, значит, второпях, спросонья… Красивая версия, соблазнительная и вроде бы всё чётко и складно поясняющая. Да не всё так просто, как оно кажется на первый взгляд. Вот, например: откуда в аэропорту бомж?! Это ведь не железнодорожный вокзал, где всякого народа навалом и где таких колоритных личностей – пруд пруди! Аэропорт – он за городом, специально спать туда никто не поедет, тем более – бомж. Да и кто же ему даст спать в зале ожидания аэропорта на мягком диване? Милиция в аэропорту бдит не в пример железнодорожной: бомж, во-первых, не прошел бы через кордон, во-вторых, зал ожидания аэропорта постоянно прочёсывался на предмет перманентной сепарации и селекции. Нет, вариант с бомжем не проходил и потому ярким примером Тараса Бульбы Саня не вдохновился, а принялся, преодолевая сон, и дальше размышлять о свойствах и трансформациях вещества, о трансмутации элементов и прочих интересных и захватывающих явлениях, пытаясь понять суть явления, в котором он оказался непосредственно замешанным.

Читающие эти строки, надо полагать, в курсе, что графит и алмаз - это в принципе, одно и тоже вещество? Да, элементом, из которого они состоят, является углерод. Только по разному структурно организованный. Если в природе происходят такие вещи с углеродом, почему бы им не произойти с шапкой? И таким образом мех ондатры может вполне превратиться в мех мексиканского тушкана или кролика. Как в санькином случае. По крайней мере, на вещевых складах такие трансформации иногда происходят. Кажется, «пересортица» называется у торговцев такое явление. Пишут иногда в уголовной хронике. Хотя, размышлял Саня, чтобы графит превратился в алмаз, давление нужно сумасшедшее. А какое давление было здесь, в аэропорту? Ну, спал. Ну, придавил шапку. И что, создались тем самым подходящие условия для трансформации? Вертел Саня и так и сяк злополучный головной убор, но так ничего подходящего у случаю не придумал. Грешил он и на броуновское движение молекул - чего же на него не погрешить? Оно ведь всегда под рукой. А что? Мотались туда-сюда молекулы, а потом как-то замысловато, по-новому улеглись. Вот и превратилась ондатровая шапка в чёрт-те что. Не иначе, что-то подобное и произошло в тот момент, когда Саня, умаявшись за день, спал, скукожившись на диване в аэропорту… Тоже как бы версия. Потом Саня даже Поля Дирака вспомнил с его ненаблюдаемым морем электронов. Вроде там ещё у старины Поля какие-то отрицательные рыбы задействованы… Хотя какая тут связь между шапкой и рыбами, тем более – отрицательными? Бред какой-то! Да и что толку от этих версий?! Теорию проверять надо опытами, экспериментами. Ясно было одно: в одиночку такую проблему не поднять, не осилить. Нужен коллектив специалистов, да где же его взять? Это ведь не фунт изюма - самопроизвольная спонтанная трансформация. Или как в старину говорили, оборотничество. Повздыхал Саня – до слёз жалко шапку и обидно, чего уж там!- да делать нечего. Против природы, против её непознанных и таинственных сил не попрёшь. Сунул он трансформированную шапку в сетку на спинке впереди расположенного кресла и задремал, смутно лелея надежду, что за ночь шапка вновь обернется и станет красивой и ондатровой. С этой мечтой в обнимку и заснул мой товарищ. И снился ему демон Максвелла, щеголявший в ондатровой шапке, который сепарировал движение потока рыб: отрицательных налево направляя, а положительных, соответственно, направо…

Чем отличается сказка от реальной жизни? Да тем, что в сказках чудеса происходят на каждом шагу, а вот в реальной жизни, они, чудеса, хоть и случаются, но значительно, значительно реже. Так что и в тот раз, как вы уже догадались, чуда наутро не произошло. Да оно и понятно: в одну воронку снаряд дважды не падет. Это вам любой артиллерист или математик скажет. Очень уж редки эти случаи самопроизвольной трансформации вещества, исключительно редки. Так что Сане и так удивительнейшим образом крупно повезло: ещё бы, стать свидетелем такого уникальнейшего события! Да иной ученый полжизни бы отдал, чтобы на его месте оказаться, увидеть своими глазами…. Это же сродни «холодному термояду». Помните, шумели в своё время?

Впрочем, это всё высокие материи, а Саня был не ученый-исследователь, и работал он в конструкторском бюро, и потому его на тот момент, кроме обиды на шапку, так некстати трансформировавшую, волновало, в основном, выполнение задания, порученного лично ему…

 - Саня, неплохо было бы шапку отнести в Академию Наук, спектральный анализ сделать, измерить радиоактивность и напряжение электромагнитного поля вокруг неё…. – перебил я рассказчика.

 - Ага! – в тон мне продолжил Саня, пуская дым в небо. – И ещё продуть её в аэродинамической трубе, выстроить графики обдува и попробовать увязать полученные результаты с данными о сезонной миграции гренландских китов и периодичностью вспышек на солнце… Володя, это я не хуже тебя понимаю, что надо, потому как это - архиважно: шутка ли, проникнуть в глубинные тайны вещества, нащупать тропинку, ведущую в такие дали, что дух захватывает от всевозможных перспектив! Тут спокойно можно номинироваться на нобелевку, какой разговор! Но ведь у меня командировки срок ограничен, ты-то должен врубаться! Кроме того, если шапку учёные изымут для исследований – мне в чём ходить? На новую шапку от Академии наук рассчитывать трудно. У них же фонды тоже не резиновые… Так что к учёным я не пошел, а бросил все силы на решение наших текущих производственных задач, а исследование шапки отложил немного на потом

 - Ну, и как же ты решал эти задачи, в таком, прости господи, головном уборе? – поинтересовался я.

 - Как, как… Купил пакет и, заходя в учреждения для согласования и решения вопросов, прятал своего оборотня в пакет, а выходя на улицу, вновь напяливал, всё-таки ноябрь месяц. На улице-то внешний вид шапки в глаза не так бросается, там же в Москве иностранцев полно. Так что никто на меня пальцем не показывал. Не исключено даже, что именно во избежание международного скандала… - улыбнулся Саня.

 - Меня вот что больше всего беспокоило, - вновь продолжил Саня. – Я очень боялся, чтобы эта шапка не обернулась бы во что-нибудь другое. Представь, идешь ты в толпе прохожих и вдруг на тебе – оп! – скажем, корона Российской империи. Или наполеоновская треуголка. И как это объяснить окружающим? Или допустим –р-ра-аз! – и на тебе уже шутовской колпак. С бубенчиками. А бубенчики ещё и позвякивают на стылом ноябрьском ветру… Как тебе такая перспектива? Вот и я говорю, что не по себе мне было, даже кошмары мучили по ночам.. Та ещё была командировка! Потом я, конечно, немного успокоился: теория вероятности, то да сё… И теперь понимаю, что ни хрена шапка эта, оборотень чёртов, ни во что толковое не превратится, а если и превратится, то очень нескоро. А посему иду в эту субботу на базар и покупаю себе новую шапку. Уникум же этот, – Саня опять ткнул пальцем в свою шапку. –  размещу в сарае в качестве научного экспоната. Понаблюдаю некоторое время – мало ли что, всяко бывает… А потом при случае, когда снова выпадет командировка в Москву, попробую обратиться к специалистам…

Мне Санины доводы показались вполне разумными. Мы докурили, коротко поговорили о других интересовавших нас проблемах и разошлись по своим рабочим местам. Саня, зная меня как человека, живо интересующегося различными аномальными явлениями, пообещал информировать о состоянии дел с шапкой-оборотнем. Однако человек предполагает, а судьба – располагает. Не исключено, что мы, то есть человечество, тогда буквально на расстоянии вытянутой руки находились от большого, настоящего открытия, и тем не менее так легкомысленно отнеслись к случившемуся, отложив вопрос, связанный с самопроизвольной трансформацией предметов, на неопределённое время, которое, в свою очередь также стремительно деформировалось и трансформировалось. Нам надо было ковать железо, пока оно горячо. Но Саня и я были молоды, беспечны и совершенно не подозревали, какой сюрприз готовит нам жизнь.

А между тем, шла вторая половина 80-х годов. Страну штормило и кренило набок… Стремительно смещались полюса и менялись ориентиры. Ортодоксальные коммунисты вдруг становились ярыми приверженцами рынка, а беспокойные сердца – комсомольцы – с упоением «рубили зелень», то есть копили доллары и крепко возлюбили  сауны с  массажистками. В авральном порядке создавались рабочие места и народ впервые почувствовал, что это такое – безработица. Подозрительные личности со специфическими татуировками на руках и фиксами во рту рвались в бизнес и к микрофонам, а милицейские работники МУРа осваивали нелегкое ремесло рэкета, насвистывая без всякого стеснения «Мурку». Трудоголики, высунув от усердия языки, делали свой нескончаемый ремонт в квартирах, переклеивали стены моющимися загранобоями, укладывали итальянскую плитку и меняли пол. Некоторые штукари даже умудрялись поменять мужской пол на женский и наоборот. Откуда-то волной накатили разнообразные и психически неуравновешенные неформалы, рокеры, рэперы, педофилы и всевозможные маньяки… Потихоньку практиковалось рабство и набирала обороты торговля живым товаром. Стало шумно и крикливо, где-то даже постреливали и бросали гранаты. Журналисты брызгали густой слюной разоблачений, требовали от всех покаяния и кликушествовали в припадке свободы, сражаясь друг с другом насмерть за эксклюзивное право интервьюировать изувера Чекатило. Танки били прямой наводкой по парламенту, хотя войны не было, а вроде бы как наступало благоденствие. Сексменьшинства рвались на вершину социальной пирамиды, каннибал Коля Джумагалиев, душевно улыбаясь с телеэкрана, рассказывал о своих гастрономических пристрастиях и делился планами на будущее, а оно, если судить по тоскливому взгляду следователя, у Коли было радужное. Самые предприимчивые и проворные, получив долгожданную свободу и мгновенно раскупив паяльники и утюги, занялись первичным накоплением капитала, задавая тем, кому не повезло, один и тот же вопрос: где спрятаны деньги? На экранах телевизоров всё меньше стало появляться лиц, а их место занимали совсем противоположные части тела… Такое даже ваш хваленый Нострадамус не мог предвидеть.

Словом, мир наш как-то вдруг разом и странным образом перевернулся, породив множество оборотней: с партбилетами, в погонах, в белых халатах и очках…

Так что мы с вами сейчас живем в перевернутом мире. Наша нынешняя среда обитания – это мир–оборотень. Образованному человеку понятно, что нынешнее оборотничество имеет совсем иную природу происхождения, нежели превращение, трансформация материи. Истоки нынешнего оборотничества лежат в психо-социальной сфере и совсем не затрагивают структуру, глубинные свойства вещества. Судите сами: иной субъект ведет себя  по отношению к окружающим как скот, но, тем не менее, субъект этот не обрастает шерстью, не бегает на четвереньках и обладает (пока что?) членораздельной речью. То есть полного, классического превращения человека в животное не наблюдается, потому что здесь мы имеем дело с квази-оборотнями. Это что-то вроде своеобразной конвергенции: изменившаяся внешняя среда заставляет отдельных индивидуумов выбирать скотскую модель поведения. Например, вести себя по-свински, хотя в биологическом плане, человек, согласитесь, не относится к семейству хрюкающих парнокопытных.

Однако же борьба с расплодившимися квази-обортнями требует вполне реальных затрат времени и финансовых средств. Если обычного, классического оборотня-волколака можно было с успехом завалить серебряной пулей, то нынешних квази-оборотней, грозя им пальцем в газетах или с экрана телевизора, вряд ли удасться остановить. Нет, они конечно, вполне смертны, как и мы с вами, просто на них несколько иной боеприпас нужен, да плодятся они с неимоверной скоростью, отсюда и кажется, что квази-оборотни бессмертны. Сначала об оборотнях много шумели в СМИ, а потом всё как-то само собой пошло на спад. Оно и понятно: если аномалия распространена повсеместно, то в пору говорить об ней, как о норме, к чему собственно, дело и идёт. Иные времена – иные интересы. Ну, вот и скажите мне, кто же сейчас будет интересоваться какой-то шапкой-оборотнем, когда оборотничество стало массовым, повсеместно распространённым явлением, пусть и имеющим другой  генезис? Конечно, никто. Никому сейчас неинтересны тайны вещества.

Сами понимаете в такой обстановке какие могут быть научные изыскания? Так себе, по мелочам… Вот и имеем то, что имеем. А Саня сейчас вроде бы где-то на Ставрополье, занят в агропромышленном секторе, обеспечивает продовольственную безопасность страны. Шапка-оборотень, скорее всего, осталась теперь в другом государстве. Возможно, она так и лежит себе где-то в старом сарае, иногда в полнолуние превращаясь в нечто. Хотя вполне вероятно, что шапка уже давно превратилась в обычный хлам. Удивительное и загадочное не обязательно должно иметь привлекательный внешний вид, да и энтропию никто пока не отменял….  Словом, упустили мы тогда свой шанс. А сейчас, естественно, не до этого, когда речь идёт о том, быть ли человечеству вообще на Земле как виду. Потому как оборотни. Пусть даже и квази, что с того? Ведь наша Реальность от засилья этих квази-оборотней очень неустойчивая, зыбкая. И потому не время ещё для больших открытий, не время. Придётся подождать, пока не устаканится реальность. Сколько ждать, спрашиваете? Ну, уважаемые… Тут вы и сами можете пораскинуть мозгами. А мне задайте вопрос полегче. Например, если ли жизнь на Марсе…

НАЗАД