ГАЗОНОКОСИЛЬЩИК, или
ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ В ДУРДОМЕ

Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать.

(Бомарше)

Мной внезапно овладело странное ощущение, что происходит нечто неладное.

(Ходжсон У., Пираты-призраки)

Есть такое свойство у людей: давать всему их, людей, окружающему, наименования. И это правильно: отсюда зародился язык, человек узнал, что о нём думают на самом деле соплеменники, к тому же теперь он смог ориентироваться в пространстве и во времени. Жить стало удобнее. Вот, например, наименование улиц, площадей, парков скверов. Ведь прекрасная придумка! Обозначены названия улиц – и ты уже не теряешься даже в незнакомом городе. Пусть даже если тебе вот так причудливо обозначили маршрут: сойдешь на Гоголя, пройдешь по Фрунзе, упрешься во Льва Толстого. Понятно, что не надо громоздиться на писателя, топтать полководца и упираться в живот другому писателю. Это всего лишь наименования, и они помогают ориентироваться человеку в окружающей реальности. Тому же служат и наименования площадей, скверов, парков, даже если они обозначены иногда на первый взгляд некой абракадаброй, например, ЦПКиО. Всё равно понятно – именно потому, что он Центральны Парк – потому и ЦП. Словом, это нормальный, логичный, абсолютно не противоречащий здравому смыслу обычай - давать наименования улицам, паркам, площадям скверам, определенным участкам территории. Какие тут возражения?

            Однако есть у людей, кроме этой полезной надобности, ещё и другое свойство, скорее, даже страсть. Охватывает она значительную часть населения, с этаким особым складом ума. Страсть эта захватывает людей всеобъемлюще, пронизывает всё их существо от макушки до пяток, они порой забывают есть и пить, ибо их одолевает лихорадочная жажда неутомимой деятельности, сродни припадку. Они организовывают митинги, собирают подписи, штурмуют все инстанции, добиваясь реализации того, что взбрело им однажды в голову. Страсть эта похожа на болезнь. Да что там похожа, не будем деликатничать и давайте скажем прямо – это болезнь и есть. И называется такая напасть Охотой к переименованиям. Особенно бурно эта болезнь проявляется в период переломных моментов в жизни страны, когда рушится идеологическая платформа, как правило, вместе с экономикой, меняются векторы развития, страна скатывается к хаосу, жить становится трудно, сложно, и порой даже опасно. И вот что самое интересное, в стране начинается вал переименований. Вот такой парадокс! Казалось бы, надо бросить все силы на иные, более важные дела, связанные с экономикой, ликвидацией негативных последствий перестройки и разного рода неурядиц. Но – нет же, болезнь вспухает, и начинается зуд. Зудит у некоторых товарищей, и не важно, что переименование окружающих реалий влетает в копеечку – успокоения нет. Бьёт припадок лихорадки переименований и ничего с этим поделать нельзя. Даже порой так бывало, что засыпают люди в одном городе, а просыпаются в другом, абсолютно никуда не уезжая. Да что наименования городов! Иногда вообще невероятные вещи выдают: мы на неправильном языке разговаривали и писали. Не тот язык! Оттого и жили плохо! Даешь иную азбуку!! И закрутился, пошёл процесс… И вот самая активная часть населения, та, у которой зуд не только в одном месте, а и по всему телу, начинает биться в припадке этой самой кипучей переделочно-переименовательной, деятельности и бывает, так их колотит, что своей энергий они заводят и заражают других людей и те тоже начинают суетиться, кричать, что не доели, не допили и давайте срочно перемены, а то все как один умрем в борьбе за это. И таки-да: добиваются искомого - меняются наименования улиц, городов, низвергаются памятники, а на пустые площадки постаментов воздвигают новых кумиров, зачастую вообще одиозных фигур. Жизнь как бы двигается и развивается теперь по-новому. Но вот то-то и оно, что - как бы. Как бы – да не совсем то, что подразумевалось тогда, в самом начале борьбы за переименование. Спохватятся позже люди, ан нет, ничего уже не поправить. Всё переименовано, да и поделено под шумок «восстановления исторической справедливости» и, хотя солнце светит по-прежнему, но уже не для всех одинаково, а по-разному. А для кого-то и вовсе темнота настала, поскольку завершил он свои дела досрочно с насильственной помощью со стороны. Да, так тоже бывало. Таковы вот последствия этой как бы безобидной на первый взгляд страсти к переименованию.

Слава богу, что сейчас у нас в стране немного поутихла это страсть, а вот на Украине это продолжилось, и мы теперь видим во всей их страхолюдности тот ужас и кошмар, которому и конца-то не видно.

Справедливости ради надо сказать, что лично простому человеку, рядовому гражданину страны, все эти переименовании ничего полезного не сулят. Ни в коей мере не сулят: ни прибавки к зарплате, ни премии, ни улучшения жилищных условий, если в таковых есть нужда. А вот некоторые неудобства и то и вовсе лишения как в Чечне, Приднестровье, Юж. Осетии и на той же Украине однозначно сулят. Но вот что интересно: несмотря на это, люди, словно одержимы каким-то бесом, вновь и вновь подключаются к подобным мероприятиям. Таково свойство человеческой психики.

Как-то и мне пришлось столкнуться с результатами переименований. А дело было так. Поскольку я имею в Сети свой персональный сайт, который мне когда-то помогли сделать мои единомышленники из Интернета. На этом сайте, кроме всякой информаций, помещаю и плоды своих окололитературных стараний, и поэтому ко мне приходят письма от читателей, посещающих сайт. Читатели иной раз оказываются интересными собеседниками, и такая переписка бывает полезной обеим сторонам. И вот как-то одна из посетительниц сайта, кстати, жительница нашего города, упомянула, что у нас в городе есть интересное место – Игуменский парк. Признаться, меня такое сообщение несколько озадачило. Правда, я не отношу себя к знатокам города, ибо я не коренной житель, а сюда приехал не совсем по своей воле, а в силу того, что мою страну, Советский Союз, как-то взяли да и развалили, переименовав в СНГ, почему и пришлось перебраться в новое государство - Российскую Федерацию. Да. Но не об этом речь.

И, поскольку переезд был не совсем добровольный, особой любви к новому месту жительства я не испытывал. Справедливости ради следует сказать, что и город ко мне не благоволил. Никогда еще в своей жизни мне не приходилось терпеть столько лишений и унижений, как по приезду сюда. А что поделаешь? Другое государство, другая как бы экономика, другие ориентиры. Однако назло всему и вся я не ушел на дно, как это случилось с некоторыми моими невольными товарищами по несчастью, но, барахтаясь и веря в свою счастливую звезду, всё же по истечению некоторого времени прибился к берегу. Так сказать, сориентировался в пространстве и даже как бы встал на ноги. Всё это способствовало впоследствии даже росту некоторого любопытства с моей стороны: а что же представляет собой моё нынешнее место жительства? Любопытство в хорошем смысле всегда было свойственно мне, и я ещё в первые месяцы пребывания прошел весь город пешком с юга на север и с запада на восток – для того, чтобы лучше знать город, в котором мне предстояло жить оставшуюся жизнь. Если, конечно, нынешние губернаторы не начнут делить Российскую Федерацию на удельные княжества. Говорят, такой план давно вынашивают в США, а уж недостатка в добровольных помощниках американцев у нас никогда не было, не говоря уж о тех, которые за деньги и мать родную продадут. Насмотрелись мы за годы «перестройки» на подобных «предпринимателей».  Но вернемся к городу.

Я посетил все имевшиеся в городе музеи, чем даже превзошел многих местных жителей, которые отродясь там не бывали. Я побывал во всех известных парках и скверах, которых в городе не так уж и много, осмотрел все местные достопримечательности, большую часть которых составляют ветхие деревянные дома, почему-то гордо именуемые «деревянным зодчеством». Но это ладно, гордость вполне понятная, ибо всяк кулик свое болото хвалит - в этом нет ничего зазорного и постыдного, это нормально. Но у меня, посетившего – да и не по одному разу! – более сотни городов Советского Союза, было, конечно же, своё мнение, но я о нём промолчу, ибо речь идет совсем о другом.

А речь зашла, как я уже говорил выше, об Игуменском парке. Ничего я об этом парке до сего момента не слыхивал, потому и спросил о его примерном расположении в городе, рассчитывая как-нибудь при случае навестить данное место. Спросил, да и забыл потом за делами и разговорами разными, никак не подворачивался случай посетить его. Отвлекающих моментов было много. Мне, как приезжему, можно сказать, репатрианту (понаехали тут!), городские власти милостиво предоставили возможность выживать самостоятельно. Вот и приходилось мне первые годы изворачиваться, словно ужу под вилами.

Но вот однажды, в рамках перманентной борьбы за выживание в недружественной среде, решил я приобщиться к высоким технологиям. Как сейчас говорят, к хай-тэку. Приобщиться для облегчения своего бытового существования. У меня при доме есть небольшой садово-огородный участок, на котором произрастает разное и полезное. Да и бесполезное – тоже, причём по плодовитости и агрессивности распространения это самое бесполезное нагло норовит превзойти культурные насаждения. Но с этим я был категорически не согласен и боролся с сорняками непримиримо, но, к сожалению, с невысоким результатом. Ибо выкашивал траву между смородиновыми кустами и яблоньками обычным серпом. Конечно, сам по себе серп очень патриотичен, (еще бы – входил в герб СССР!), но как инструмент для косьбы малопроизводителен и требовал больших физических затрат. И тогда я решил приобрести газонокосилку. Конечно, не ту, большую газонокосилку – у меня же не поле для гольфа, а компакт-участок Мне нужна была косилка, позволяющая с малыми физическими затратами выкашивать площади, оккупированные сорняками, причем в стесненных межкустовых условиях. Для этих целей лучше всего подходила ручная газонокосилка, так называемый триммер. Конструктивно такая косилка представляет собой длинный металлический стержень, на одном конце которого закреплен мотор, а на другом – вращается приспособление для скашивания травы, приводимое в действие мотором.

И вот в один прекрасный летний день, получив инвестиции из домашнего бюджета, я поехал в большой хозяйственный магазин. А там – глаза разбегаются! Кругом – сплошной хай-тэк, высокие технологии, последний писк дизайна, вершина инженерной мысли! Начал я присматриваться к триммерам, подбирая подходящее изделие, отвечающее критериям соотношения «цена-качество». Хотя, что там особенно присматриваться? Если раньше, по утверждению сына турецко-подданного, незабвенного Остапа Ибрагимовича, вся контрабанда сделалась в славном городе Одессе на Малой Арнаутской, то теперь весь хай-тэк делается в Китае и хорошо, если не в фанзе вчерашними сеятелями гаоляна и чумизы. Я к тому, что по качеству нынешнего хай-тэка можно, как говорят в народе, нарваться. Но, тем не менее, факт остается фактом – Китай заваливает нас всякими изделиями, пусть и неоднозначного качества. А заваливает он, возможно и потому, что не стали китайцы предаваться страсти переименований, не стали шибко умничать, а живо взялись за производство. А вот у нас в стране наоборот, увлеклись переименованием улиц, городов, мостов, парков и потому мы, как бы это мягче выразиться, оказались несколько на обочине прогресса, намного отстав от Китая в экономическом плане.

Но вернёмся к триммеру. Итак, побродив среди выставленных трех десятков всевозможных конструкций триммеров, я выбрал подходящий, расплатился, и с большой расписной коробкой, словно Буратино с азбукой, вышел из магазина. День был солнечный, но не жаркий с кучевыми облаками, подозрительно кучковавшимися в голубом небе. Настроение было прекрасное, я отошел в сторонку от входа, прислонил к стене здания коробку с газонокосилкой и закурил. Настроение было приподнятое. А и чего ему не быть приподнятым? Я стал владельцем портативной ручной газонокосилки и уже предвкушал, как я буду лихо и красиво приводить к общему знаменателю чертополох и прочую лебеду на своем приусадебном участке. Так я курил, неспешно перебирая в памяти разное, и вдруг подумалось: а отчего бы мне вот именно сейчас и не посетить тот самый Игуменский парк? Ведь он вроде как-бы где-то недалеко. Совместить заодно покупку и посещение парка, ибо летом отпуск на удивление проходит стремительно, и времени, как всегда, на всё не хватает. Так что совместить поход в магазин с посещением парка вполне разумно. А потом, если уж понравится место, приехать ещё раз и именно отдохнуть и полюбоваться красотами Природы. И я принялся вспомнить, где же конкретно находится этот самый Игуменский парк, но почему-то толком так и не вспомнил. Единственное, что нашлось в голове – это «где-то тут, недалеко». Это меня не смутило, так как я намеревался «взять языка» и всё разузнать.

Закончив перекур и подхватив громоздкую коробку с триммером, я остановил прохожего мужчину и осведомился у него о местонахождении Игуменского парка. Мужчина глубоко задумался, почесал в затылке и с недоумением произнес:

- Не, не припомню такого…

Отрицательный ответ меня не огорчил и не обескуражил. Ну, мало ли что? Не знает человек, но ведь и город не так уж мал. Областной центр… Буду пытать счастья дальше.

И я отправился на поиски этого самого парка. Однако ни второй прохожий, ни третий положительного ответа мне не дали, а лишь посматривали на коробку с нарисованным на ней триммером. Уж не думали ли они, что я туда направляюсь для сенокоса?

Когда же опрос четвертого и пятого прохожих дали тот же отрицательный ответ, я понял, что здесь что-то не так. Общаясь по службе с ученым народом, я крепко усвоил, что в науке отрицательный результат – тоже результат. Но то – наука, причудливая сфера человеческой деятельности, в которой перевернуть проблему с ног на голову считается нормальным, сфера, в которой оперируют мнимыми числами, всякими неопределенностями и прочими флуктуациями. А вот в быту отрицательные результаты вовсе ни к чему, ибо быт – он всегда конкретен, какие уж тут мнимые величины?!

Я призадумался над тем, правильно ли я провожу опрос. Почему опрашиваю только мужчин? А может, нужно опрашивать и женский пол? Верно! Ведь женщины более эмоциональные, они склонны к чувственности, к красоте, мечтательны и всё такое прочее. Женщины любят прогуливаться в парках, сидеть на скамеечках и любоваться окружающим миром, кормить голубей и белок. Итак, делаем ставку на женскую склонность к мечтательности и прогулкам на природе. Определившись с субъектами опроса, я забился в припадке кипучей деятельности, тем более что времени затратил уже достаточно на поиски много, а ощутимых результатов так и не добился. Кроме того, кучерявые и безобидные облачка откровенно и нагло трансформировались в тучи, наливаясь сумрачной синевой и суля тем самым в скором времени проблемы в виде дождя. Я начал ускоренно «приставать» к женщинам, расспрашивая их о таинственном Игуменском парке. Однако моя ставка на информированность лучшей половины человечества оказалось ошибочной, и здесь я тоже не сдвинулся с нулевой отметки.

Да что за чёрт?! Что это за парк такой? Секретный, что ли? В Томске раньше много было предприятий, работавших на «оборонку» денно и нощно, ковавших и щит, и меч для Родины. Может, и парк имел к ним какое-то отношение? Если не засекреченный, так может, для служебного пользования? Скажем так, для сотрудников закрытых спецлабораторий? И потому мало о нём кто знает? Да ну, бред! Само название – Игуменский говорит о совсем другом. Так, стоп, а если зайти с это стороны? Я быстро перебрал городские места, где располагались строения для религиозных отправлений. Нет, имевшиеся при храмах скверы и парки имели свои названия и никак не подходили на роль Игуменского парка. Хотя, согласен, название - того, как бы намекает. Но вот почему о нём никто не знает? Надо же, топонимический феномен! А не напутала ли чего собеседница в Сети? Хотя нет, она так рассказывала о нём с всякими подробностями, что трудно было усомниться в реальности существования этого самого парка. И всё же, почему о нём не знают другие? Хм. Вот незадача. Конечно, можно было махнуть на это рукой на этот парк, да и поехать домой. Но я уже закусил удила и решил идти до конца. А вот разыщу я его, этот проклятый неуловимый парк! Непременно сегодня! Что бы я, объездивший пол страны, побывавший чёрт знает где – да не отыскал какой-то парк в теперь уже своём городе?! Непременно отыщу!

Вдобавок к неудачным розыскам мешала еще и коробка с триммером. Одно дело приобрести агрегат и проехаться с ним домой, и совсем другое дело – бродить с ним по городским улицам в поисках таинственного парка, ибо коробка более метра длиной, и для совместных прогулок никак не предназначена.

Однако где же расположен этот чёртов Игуменский парк?! Мистика какая-то. Сложившаяся ситуация уже начинала выводить меня из себя. Со стороны, оно конечно прикольно, как говорят тинэйджеры. Бегаю, словно дурачок, с этой газонокосилкой, парк разыскиваю. А опрашиваемый мною городской люд все как один отрицательно качают головами, затем косятся на мой триммер и уже с неким любопытством снова взирают на меня, принимая за странного чудака. В общем, наличествовал явный неуспех задуманного предприятия. Что за притча? Хоть кричи. Это же надо, столько времени затратил, а результат нулевой. Нет, с этим парком явно что-то не так.

А тут, наконец, и тучки, сплотившись тесно, словно деревенские драчуны, идущие стенка на стенку, посинели до черноты и с неба начало накрапывать, сначала - реденько, а затем всё более откровенно. Но я не сдавался, всё также метался с неудобной коробкой по улицам и тротуарам, опрашивая поредевший уличный люд, спешивший укрыться от дождя. Однако и дальнейший опрос мой, как уже догадался Читатель, увенчался тем же отрицательным результатом. Похоже, сегодня был явно не мой день, я уже начинал понимать, что обречен на неудачу с поиском это идиотского парка, но какое-то внутреннее, можно сказать, маниакальное, упорство (национальная гордость великороссов?) вновь и вновь толкало меня на поиски. А уже некоторые прохожие откровенно смотрели на меня даже с некоторой опаской как на сумасшедшего: начинается дождь, а этот неадекват бегает, словно одержимый, по улицам с газонокосилкой, разыскивая какой-то непонятный парк, о котором никто не и слыхом не слыхивал. Возможно, это обострение у него июльское, вот и мечется, убогий…

Но тут, наконец, и у дождя закончилось терпение, он перестал заигрывать, и обрушился с не меньшим энтузиазмом, чем тот, с которым я вел розыскную работу. В мгновение ока я промок до нитки, и, прикрывшись от воды коробкой с триммером, бросился к ближайшей автобусной остановке. Там, под гулко грохочущей от падающих струй воды крышей, словно воробьи под стрехой, сгрудились несколько человек. Я благоразумно, в соответствии с текущим (вот уж точно – буквально текущим с небес!) моментом, не стал выяснять местонахождение злосчастного парка. А то ведь не ровен час, действительно подумают, что сегодня в дурдоме День Открытых Дверей – а как иначе и думать, если в проливной дождь человек с газонокосилкой разыскивает парк? Может, он и есть именно тот самый безумный Газонокосильщик, о котором шла речь в одноименном кинофильме? Такие мысли вполне могли возникнуть у людей, и поэтому я, смирившись с неудачей в поисках Игуменского парка, не стал задавать никаких вопросов, могущих быть превратно истолкованными, поставил на поисках крест, и, забравшись в теплое нутро подкатившего автобуса, несолоно хлебавши, но до нитки промокши, поехал домой.

Выйдя на своей остановке, я поспешил к дому. Дождь уже перестал, летние дожди – так часто бывает – они буйные, но короткие. Однако было ощутимо прохладно, в Сибири это тоже бывает, и я весьма продрог. Не простыть бы с этим проклятым парком, подумал я и прибавил шагу. Но по пути домой я проходил мимо магазина «Букинист» и тут меня осенило: вот! Вот где я могу попытаться узнать всё об этом Игуменском парке! И я, заложив вираж, влетел в двери магазина. Знакомые продавцы остолбенело уставились на меня:

- Что случилось, Владимир Иванович? Почему мокрый насквозь?

- Здравствуйте! Бесконечно рад вас видеть! Дождь, однако… - ответил я, с трудом сдерживая дрожь, и добавил. – Лето же...

Перекинувшись с продавцами дежурными фразами о непредсказуемой погоде, я спросил:

- А вот скажите мне, любезные, есть ли в нашем городе Игуменский парк? Я человек не здешний, пришлый, а вот вы люди местные… - и чуть было не ляпнул: старожилы. Применительно к женщинам такое обращение вряд ли будет тактичным. Но я смог, удержался. - …и должны знать. – закончил я свой вопрос, с трудом сдерживая дрожь. Вот же чертовы и дождь, и парк этот! Доведут до цугундера, как говорил горбатый Карпо из известного кинофильма.

Женщины не шуточно задумались. Они хмыкали, поднимали глаза к потолку, морщили лбы, явно демонстрируя титаническую работу мысли. Демонстрация была настолько очевидной, что сразу становилось понятно: опять тяну пустышку.

- А зачем вам этот Игуменский парк? – спросила меня директор, Надежда Ивановна, очевидно, пытаясь отвлечь меня от трудной задачи. – Косить газоны, что ли, там собираетесь?

И она кивнула на мою коробку с намалеванным на ней триммером. Да уж, так и психом прослыть недолго. Не хватало мне еще утвердиться в должности городского сумасшедшего. Я видел одного такого, он любил выступать с политическим заявлениями в маршрутных автобусах. Встанет в позу оратора-демагога и начинает нести ахинею, ему неважно, слушают его или нет, ему важен сам процесс. Митингует вот так в одиночку несколько остановок, потом пересаживается на следующий автобус. Этакая городская достопримечательность. А теперь, глядишь, может появиться и вторая достопримечательность: неадекват с газонокосилкой, маниакально, под дождём, разыскивающий некий Игуменский парк.

Я не стал втягиваться в предложенную мне дискуссию, отделавшись непонятным: «ну, как сказать…», а спросил:

- А есть ли у вас схема города?

Конечно, схема города нашлась. Мы все внимательно склонились над ней, словно полководцы, обсуждающий план расстановки войск перед решающим сражением. Водили пальцами вдоль и поперёк, читая вполголоса названия улиц, скверов и парков, однако Игуменский парк так и не был найден. Он оставался неуловимым, непознанным, словно пресловутый снежный человек, йети. Его тоже все ищут, присутствие ощущают. Вроде даже находят лёжки, клочки шерсти и даже кал, а вот самого йети ищут безуспешно. Вроде где-то, что-то, как-то, кое-где, и кто-то видел, но реально этот самый йети не найден до сих пор. Как и таинственный Игуменский парк, который мы никак не могли найти на схеме и о котором никто не слыхивал в городе. А может таинственный йети как раз и живет в этом Игуменском парке? – внезапно подумал я. А что? Как бы на правах гипотезы можно высказать такое предположение? Вполне.

В общем, и на схеме города мы этого самого парка не нашли. Такой вот парк. Парк-призрак. Словно Земля Санникова. Видеть видели некоторые счастливчики, а вот нога не реального путешественника там не ступала.

В общем, в тот злополучный день Игуменский парк так и не был найден, даже на карте. Конечно, я был зол, и на ту собеседницу, которая толком не сообщила, где находится этот самый парк и на сам парк, и на себя, конечно, и на дождь, потому как вечером у меня немного поднялась температура. Пришлось глотать таблетки, пить горячий чай с медом, с малиновым вареньем…

А потом мне было не до поисков таинственного парка, поскольку пришлось осваивать технику – приобретенный триммер, и плотно работать над ландшафтным дизайном собственного сада-огорода. Ибо сорняк шел стеной, угрожающе, словно батыева рать. Но теперь в руках у меня была хорошая техника, и я был здесь главным, так что сорнякам пришлось склонить головы и полечь. А вопрос с таинственным Игуменским парком был отложен. Отложен, но не забыт.

И только несколько позже я таки узнал, что же это за таинственный Игуменский парк и почему о нем не знают жители города. Он действительно существует в нашем городе! А всё дело в этих самых переименованиях, чёрт бы их побрал, о которых я говорил в самом начале своего рассказа! Вот они-то и подвели меня! Оказывается, раньше эта территория называлась просто и незатейливо – «Станция юных натуралистов»! Вот в чем секрет местонахождения этого парка! Всего-навсего переименовали Станцию, организованную в 1948 году! Станция, несмотря на то, что предназначалась для работы с детьми, была очень солидным учреждением с лабораториями, оранжереями, плантациями, садами и цветниками. И площадь занимала солидную - 2,5 га.

Станция имела лаборатории цветоводства, овощеводства, зоолабораторию, методический кабинет, две оранжереи и теплицу общей площадью 560 м.кв. В плодовом саду на площади 0,5 га возделывалось 14 сортов яблонь,4 сорта облепихи, черная смородина, вишня, черноплодная рябина, земляника, виноград, не говоря уже о коллекциях томатов капусты. А цветов – так тех вообще было море: флоксы, розы, гладиолусы, пионы… В общем, солидно была поставлена работа.

Станция сохранилась и по сию пору. Правда, территорию её несколько ужали сегодняшние строители, отрезав кусок для возведения большого дома. Однако в порядке компенсации строители обновили дорожки, ограды, почистили и облагородили территорию. Как бы взаимовыгодное сотрудничество. А с 2006 года Станция юных натуралистов, в рамках возвращения к истокам (то есть на гребне переименований), приобрела новое имя - Игуменский парк, по имени речки Игуменки, когда-то в стародавние времена протекавшей здесь. Теперь же от речушки осталось только круглое озерцо, расположенное в том же парке.

Но народу было невдомёк, что название поменялось. Народ в массе своей имеет некоторую инерцию мышления и не спешит враз перенимать всякие новшества, на которые так горазды верхи. Кроме, конечно, отдельных личностей, еще вчера размахивавших красными флагами, а на утро с увлажненными от важности происходящего глазами, с искренним душевным трепетом вздымают триколор и рвут партбилеты, отрекаясь от прошлого.  Так что в массе своей местное народонаселение еще долго не знало, что есть такой Игуменский парк, но прекрасно было осведомлено о наличии в Томске Станции юных натуралистов, о которой оно знало еще со школьной поры. И действительно, стоило мне только заикнуться о Станции юных натуралистов, как тут же услышал: Как же! Как же! Есть у нас в городе такая! Красивейшее место…

И данное утверждение соответствует действительности. Станция юных натуралистов, а ныне  Игуменский парк – действительно, очень красивое, уютное место в городе.

Такой вот случился со мной казус, именно из-за переименования я и не смог тогда, в удобный для меня момент отыскать Игуменский парк, хотя затратил изрядно времени, бегая под дождем с косилкой по городу и приставая к прохожим. Но тогда я так ничего и не узнал, разве что простуду приобрел.

Но в целом курьез этот, можно сказать, благополучно разрешился, без серьёзных последствий. Хотя и с некоторой юмористической составляющей. Знаете, иногда надо посмеяться, чтобы не заплакать, ибо печалит меня то, по-прежнему живёт в стране и продолжается реализоваться неуёмная страсть к переименованиям. Вот именно это, на мой взгляд, и есть тот самый дурдом, в котором двери постоянно остаются открытыми.

Октябрь 2016 г.